И действительно, в комнате было жарко, как в парилке: стены, пол, мебель, к чему не дотронься – все было раскалено. К тому времени, когда они вышли из дома, у обоих был легкий тепловой удар. Ханьчжень пришла в половине девятого. Яньхуа переоделась и ушла вместе с Ханьчжень, хихикая крикнув Маоцзы «бай-бай!».
К этому времени все дома полностью опустели. Мужчины, женщины, старики и дети укладывались спать на улице, которая вся была уставлена бамбуковыми кроватями, и не видно было ни конца, ни края этим кроватям. В это же время начали собираться компании для разных развлечений. Господин Сюй достал мацзян. Пришел его новый знакомый Ван Чуши. Ван Чуши был уханьцем, но 30 лет работал на трансокеанском судне, недавно вышел на пенсию и вернулся домой. С ним господин Сюй обсуждал уханьскую кухню, к которой относился очень трепетно. У них был еще один верный собеседник – старушка Ван. С ней господин Сюй часто и подолгу обговаривал уханьские блюда.
Одна из женщин пригласила Маоцзы поиграть в мацзян.
Маоцзы, сходи поиграй – сказал господин Сюй.
Я не играю в мацзян.
А чем ты занимаешься? – спросила женщина. - Надо ведь чем-то заниматься.
Я поболтаю со стариками.
О чем же можно болтать? Ты что остолоп? Не слышал, как люди говорят: из миллиарда ста миллионов китайцев – 800 миллионов играют в азартные игры, еще 200 миллионов – танцуют, а остальные – остолопы.
Остолоп, так остолоп. Сейчас люди не боятся навешивать ярлыки.
В это время маленький сынишка этой женщины, пытаясь залезть на кровать, шлепнулся на землю и зарыдал. Муж женщины крикнул: «Ты что оглохла? Ребенок упал!».
Вот сукин сын, как же ты упал?!- выругалась женщина, поднимая ребенка.
Если твой ребенок сукин сын, то кто же тогда ты? - спросил ее Маоцзы.
Это выражение ничего не значит, так все ругаются ответила, улыбнувшись, женщина, - А ты не придуривайся, словно сам не уханец, - добавила она и шлепнула Маоцзы.
Маоцзы взял малыша и посадил на кровать. Отец ребенка протянул Маоцзы сигарету.
Господин Ван, я расскажу новость, которая вас, наверное, удивит, – вспомнил Маоцзы.
Что за новость? – поинтересовался мужчина.
Это случилось сегодня в 4 часа дня. Один термометр из нашего магазина пробыл на солнце всего две минуты и взорвался.
Что, серьезно?! - поднял брови мужчина.
Маоцзы был доволен. Он с гордостью выдохнул кольца дыма.
Вот это жара! – сказал мужчина - стоит ли вообще жить при такой жаре?!
А мы и не живем !- улыбнулся Маоцзы.\
Впереди послышался голос: «Маоцзы, поди сюда!». Мао Цзы пошел вперед, там столпились люди, они разговаривали и смотрели телевизор. Маоцзы подошел, выключил телевизор и со всей своей эмоциональностью рассказал сегодняшнее происшествие с термометром. Всех эта новость взволновала. Кто-то советовал написать об этом статью в вечерний выпуск Уханьской газеты. Кто-то предлагал по прямой телефонной линии позвонить мэру и возмутиться, что он заставляет народ ходить на работу в такую жару. Кто-то предположил, что метеорологическая обсерватория хитрит и специально не предоставляет телерадиостанциям правдивую информацию о погодных условиях, чтобы не волновать людей. Кое-кто тут же возразил, сказав, что наблюдать за метеорологическими условиями – это не на дорогу смотреть и у ученых к этому очень серьезный научный подход, поэтому люди, которые занимаются наукой, врать не могут. Маоцзы тоже включился в спор. Парень, с которым спорил Маоцзы, заявил, что, возможно, дело вовсе не в температуре, а проблема кроется в низком качестве термометров. Маоцзы возмутился до глубины души, ведь он сам делал закупку товаров, все термометры были высшего качества.
В это время господин Сюй тоже стал центральной фигурой разговора. Кроме старушки Ван рядом с ним сидел еще один старик с бритой наголо головой. Господин Сюй сиял от радости. Он рассказывал о том, как однажды председатель Мао, после того, как доел доупи, пошел на кухню, пожал повару руку, затем похлопал его по плечу и сказал: «У вашего доупи отличный вкус!». Старики радовались словно дети. Старушка Ван попросила: «А расскажите про то, как кореец ел сыцзимэй». И господин Сюй, в который раз, принялся рассказывать историю о том, как однажды корейский вождь Ким Ир Сен приехал в Ухань. Здесь его накормили паровыми пирожками с бульоном - блюдом под названием сыцзимэй. После этого он поехал в Пекин. Через пару недель Ким Ир Сен возвращался в Корею. Перед тем, как сесть в поезд, он обратился к провожающему его начальнику: «Есть один маленький вопрос, который я никак не могу понять. То блюдо в Ухане, я никак не пойму, как суп попадает в пирожок?» Старики веселились, пили чай и были довольны.
Ван Чуши сказал: «Сколько я океанов и морей ни видал, в каких только городах и странах не бывал, а таких вкусных ютяо как у нас в Ухане никогда не ел. «И не говорите, вот, например, в Шанхае, европеизированный город, едят жидкую рисовую кашу – в сущности же это недоеденные остатки риса, они их заливают водой, варят второй раз, а потом едят! Вот тебе и Шанхай! А в Пекине, в нашей столице – едят жареную лапшу. Лапшу жарят! А в Гуанчжоу едят мышей и всяких червяков. Как их не тошнит, такую гадость есть! Нет, никакой город не может сравниться с Уханем. И не сосчитать, сколько у нас всего вкусного…». Старушка Ван тут же начала перечислять: «Аппетитный доупи, пельмени, лапша из рисовой муки, ассорти из полужирного бобового сыра, говядина, жаренная с бобами, и эти маленькие галушки из рисовой муки в столовых народного питания, а еще галушки с начинкой из кунжута, и ароматные сливы, тушеные в густом масле, сладкая народная водка Тайчжи, праздничное блюдо из говядины с рисовой лапшей…». Старушка Ван говорила без умолку, стараясь ничего не упустить, и от волнения у нее выбежала слюна. Она смутилась и тут же прикрыла рот рукой.
