Водитель высадил нас и умчался, а мы остались в звенящей тишине и полном одиночестве перед домами без номеров, и спросить про нужный дом нам было не у кого. Вот и оказалось, что заблудиться можно не только в трех соснах, но и в трех домах. Я решил зайти в ближайший дом, постучать в первую попавшуюся квартиру на первом этаже и спросить у жильцов номер их дома.

　　В первой квартире дверь открыл некий дедушка, недавно приехавший из деревни к сыну в новостройку. Он рассказал нам свою биографию, посетовал, что мой китаец одет так плохо («Наверное, денег нет...»), однако на мой вопрос о номере дома, в подъезде которого мы беседовали, ответить не смог («Сын-то знает, а мне ни к чему...»).

　　Я пробовал достучаться до соседей дедушки – нам так и не открыли, но после пятиминутных переговоров через дверь с глуховатой бабушкой, наконец, выяснилось, что мы зашли не в тот дом. Пришлось снова выйти на мороз. В следующем доме мы узнали номер здания только со второй попытки. Время шло, и мы опаздывали уже как минимум на час. В конце концов, мы попали в нужный нам дом, но лифт не работал, и мы пошли на одиннадцатый этаж пешком. Когда нам открыли дверь, Ван просветлел лицом, и на губах появилась улыбка: нас встретила крупная пышногрудая женщина бальзаковского возраста, с начесом из крашенных, ярко желтых волос. Говорила она громко и повелительно и напоминала директора детского садика или овощного магазина. Я был заинтригован, не ожидая увидеть такую невесту. Выяснилось, что это подруга невесты.

　　Мы прошли на кухню, где сидели невеста, ее брат и сестра. Брат был не разговорчив и, посидев немного, ушел, сестра осталась, но говорила мало и в основном подавала на стол. Всю беседу вела подруга, а невеста сидела и слушала.

　　Обсуждался вопрос о необходимости покупки квартиры (ведь после свадьбы сестрам предстояло разъехаться); говорили о расходах на свадьбу и отдельно – о свадебном подарке. Мой друг потребовал для себя московской прописки.