История русской книги в Китае
Семинар «Русская книга в Китае: вчера, сегодня и завтра» вели главный редактор издательства «ДарЪ» Георгий Гупало, настоятель прихода во имя св. ап. Петра и Павла в САР Сянган прот. Дионисий Поздняев, профессор Пекинского педагогического университета, переводчик-русист Чжан Байчунь, а также глава Центра исследований российской культуры и искусства в Москве (англ.: Russian Culture&Art Research Center in Moscow) переводчик-русист Сунь Юе.
Священник Дионисий Поздняев начал разговор с того, что тема «Русская книга в Китае» затрагивает область взаимодействия двух культур, и предложил небольшой экскурс в историю русскоязычных переводов в Китае. Как известно, книжная культура включает полиграфию, издательское, библиотечное и библиографическое дело, и производство литературы выступает частью духовной культуры и главным показателем культурного уровня страны. Знание, язык, искусство и культура – все это, в итоге, и создает систему книжной культуры. Как известно, в Китае первая школа переводчиков с русского языка на китайский сложилась еще при цинском императоре, правившем под девизом Канси (1662–1723), и ее появление было обусловлено, в первую очередь, торгово-политическими нуждами. Позднее переводчики стали прибывать в Китай в составе духовных миссий. Историю русских переводов в Китае можно разделить на 4 важных периода: первый – это история русских духовных миссий; второй – с середины 19 в., – когда в переводческой деятельности наблюдался небывалый всплеск и активно переводились как книги с русского на китайский, так и с китайского на русский язык, причем, переведенные на русский язык китайские сочинения выступали главным источником информации о Китае, его истории и культуре. Третий период – это период русской «белой» эмиграции после революции 1917 г. С «белыми» эмигрантами в Китай пришла русская словесность, а через книжное дело пришла русская культура. Благодаря многочисленности эмигрантов и, соответственно, разносторонности переводов в переводческом деле был сделан огромный шаг вперед. В этот период даже появились русские стихи и проза, к появлению которых их авторов вдохновила именно китайская земля. После 1949 г., когда был создан Новый Китай, между КНР и СССР наладились активные связи и обмен, что дало толчок переводам русских классиков и советских авторов в 50–60-е годы 20 в. Главной особенностью этого, четвертого, периода стала идеологизация переводимой литературы и подчиненность стереотипам социалистического мышления. Поскольку переводы осуществлялись при мощной государственной поддержке, в Китае сформировалась плеяда грамотных и добросовестных переводчиков, блестящих русистов и истинных знатоков своего дела. Одной из их главных заслуг стало пробуждение живого интереса к русской книге в Китае, хотя интерес этот был по большей части довольно односторонний. В последующие годы от идеологизации так и не удалось избавиться. В наши дни, как отметили все участники круглого стола, к сожалению, просматриваются тревожные тенденции: как в Китае, так и в России отсутствует господдержка переводческому делу; в Китае не выпускают антологии русской современной литературы; китайцы плохо знают русскую литературу, не считая нескольких классиков, таких как Пушкин, Толстой и Достоевский, и – что самое главное – в Китае нет школы художественного перевода для переводчиков-русистов. Профессор Чжан Байчунь, который в свое время учился в Санкт-Петербурге, а сейчас занимается русской философией и переводит труды Н.А. Бердяева, В.С. Соловьева, В.В. Розанова и др., в качестве одной из главных причин того, почему в Китае так плохо представлены русские книги, назвал такую реалию, как утрата былой популярности русского языка и практическое отсутствие в Китае современных читателей русской литературы. «Дело в том, что в современном Китае сейчас пропагандируется только западно-европейская литература, а в 50–60-е годы 20 века переводили много, но не то», – признался профессор, обратившись к аудитории на хорошем русском языке. В основе русской литературы лежит русская религиозная философия, которая, в свою очередь, выступает ядром русской культуры. По словам Чжан Байчуня, китайцы фактически не понимают Россию, так как читали вовсе не те книги, и даже те, кто читал, например, Толстого и Достоевского, не знают, как правильно воспринимать и трактовать эти ключевые, с точки зрения русской ментальности, произведения. С экономической точки зрения, перевод «правильной», т.е. способствующей взаимопониманию двух культур и в то же время заставляющей заново переосмыслить систему ценностных представлений, литературы, возможно, невыгоден, но, с идейно-духовной точки зрения, очень полезен, так как, по убеждению профессора, «китайцы еще многому могут поучиться у России». Как верно подметил Сунь Юе, после распада бывшего СССР китайцы утратили связь между СССР и современной Россией, поэтому современная российская литература воспринимается не как естественное продолжение русской классической литературы, а отдельно от корней или даже в качестве самостоятельной литературы. По мнению Сунь Юе, именно перевод исторических книг, содержащих политический анализ и даже, возможно, отсылающих к ситуации в Китае, может стать лучшим способом пробудить былой интерес китайцев к русской книге.
