Беспорядки в столичном Петрограде, закончившиеся отречением от престола Николая II и переходом власти в России к Временному правительству, стали одной из главных тем в мировой прессе тех дней. О том, что писали за рубежом в дни февральской революции 1917 года — в обзоре РБК

10 марта 1917 года, The Times, США

«Генерал Хабалов, командующий войсками Петроградского военного округа, вчера дал указание, которое распространили в городе, информирующее жителей о том, что количество муки, распределяемое ежедневно пекарням, не сокращалось и что в городе не должно быть нехватки хлеба, если люди ограничат приобретение своими текущими нуждами. Он также заверил население в том, что транспорт, доставляющий муку, прибывает беспрепятственно. Вышеприведенное указание было вызвано волнениями среди бедных слоев населения, особенно женщин, которые вчера утром начали собираться в различных районах, требуя хлеба. К счастью, власти пока не прибегали к помощи войск».

11 марта 1917 года, Le Gaulois, Франция

«9 марта в разных кварталах Петрограда состоящие преимущественно из женщин группы начали собираться вместе, требуя хлеба. Генерал Хабалов, командующий Петроградским округом, cделал заявление, в котором говорилось, что количество поставляемой пекарям муки не будет ухудшаться и что хлеб не исчезнет, мука поставляется регулярно. Впрочем, эти манифестации прошли совершенно корректно и мирно. Толпа распевала патриотические песни».
 

　　13 марта 1917 года, The Manchester Guardian, Великобритания

«Власти приняли все возможные меры предосторожности, чтобы не допустить бастующих в центр города. Трамваи остановились, а на мостах и переправах через Неву разместили войска, чтобы не дать пройти рабочим. Но предосторожности сработали лишь отчасти. Огромные массы трудяг с фабрик и военных заводов преодолели барьеры. Поскольку их внимание было направлено больше на Невский, промышленные районы на юге оставались относительно спокойными. В одиннадцатом часу правительство приняло решение уступить первым предъявляемым требованиям, а именно — передать продовольственный вопрос местным органам управления».

14 марта 1917 года, Excelcior, Франция

　　«Когда идет речь о продовольственном кризисе в России, не следует воображать, что 175 млн человек страдают от голода. Есть целые провинции, где ничего не знают о голоде, от которого страдают жители нескольких больших городов. Почти везде в деревне царствует изобилие. А благодаря запрету алкоголя, этого национального бедствия, водки, русский крестьянин процветает как никогда».

15 марта 1917 года, Le Gaulois, Франция

«Телеграмма из Петрограда раскрывает некоторые детали событий в российской столице после последнего заседания Думы. В первый день, как мы уже писали, процессия манифестантов проследовала по улицам Петрограда в полной тишине, но на следующий день манифестации возобновились, фабрики были закрыты, а их персонал устроил забастовку. Власти приняли все меры, чтобы сдержать забастовщиков вдали от центра города. Трамваи остановлены. Солдат разместили на мостах через Неву с приказом помешать рабочим в их пересечении. Но эти меры были лишь отчасти успешны. Большому числу бастующих все же удалось пройти. Согласно последней информации, которой мы владеем, кризис по-прежнему затрагивает только столицу».
 

　　15 марта 1917 года, The New York Times, США

«Нынешняя «революция», если новости последних дней подтвердятся, имеет одно важное отличие от так называемой революции, произошедшей после русско-японской войны. Тогда попытки что-то изменить сопровождались жесткими репрессиями, часто привлекались войска, чтобы железной рукой, без какого-либо сочувствия обычному народу, подавлять собрания, не разрешенные правительством».

16 марта 1917 года, Excelcior, Франция
 

　　«Внутренний кризис, который сейчас сотрясает Россию, вызван административной халатностью. В этой огромной стране, где железные дороги слабо развиты, снабжение крупных городов, таких как Петроград, является важнейшим вопросом, которым, к сожалению, пренебрегали. Нехватка продуктов вызвала народное недовольство. К этому стоит добавить решение о перерыве в работе Думы, принятое 11 марта советом министров, и кратковременный запрет на выпуск газет».

16 марта 1917 года, L'Intransigeant, Франция

«Николай II был искренним другом Франции и Антанты. Он был искренним сторонником реформ и национального согласия. Но ему не удалось навязать свою волю партии распутиных и протопоповых, развернувших вокруг короны сеть интриг, которую не удалось разорвать».

17 марта 1917 года, The Times, Великобритания

«Все политические заключенные будут освобождены, евреи получат больше свободы, земли короны могут быть конфискованы и проданы, чтобы расплатиться с огромными государственными долгами, Православная церковь может подвергнуться нападениям, а ее огромные богатства — пойти на военные цели. Будут дальнейшие попытки накормить голодающих бедняков больших городов и распределить горючее. Большие усилия будут направлены российской стороной на ускорение войны, и нынешний кабинет, вероятно, окажет более эффективную поддержку армии, чем те, что были до него. Но это будет тяжелое время. Политическая борьба неизбежно возобновится в новой форме. Когда установится спокойствие после этого ошеломительного переворота, силы опять распределятся по политическим лагерям и продолжат борьбу за власть. Мы лишь в начале очень длинной главы».

17 марта 1917 года, L'Intransigeant, Франция

«Манифест [об отречении] царя демонстрирует, с какой нравственной высотой, каким желанием видеть Россию побеждающей врагов Николай II отступил, выполняя волю своего народа. Он мог бы спровоцировать гражданскую войну, но предпочел пожертвовать короной ради победы».
 

　　Николай II

Фото: РИА Новости

17 марта 1917 года, L'Humanité, Франция

«Французские социалисты с энтузиазмом приветствуют русскую революцию. Как и революция французская, она стала делом народа, парламента и армии. Решительно заняв место среди великих парламентских собраний, свергая старый режим и освобождая политических заключенных, Дума реализовала единство русского народа для его защиты. Она передала судьбу страны в руки народа. Этим великим актом она утвердила, что окончанием войны должны стать политическая свобода народов и независимость наций».

18 марта 1917 года, The New York Times, США
 

　　«Отречение императора вызвало большое удивление в Германии и считается худшим, что могло случиться с новым правительством. Именем царя они могли делать что угодно с огромными массами российского народа, но что сделают эти массы, когда услышат, что [лидер кадетской партии] Милюков и [британский посол] Бьюкенен лишили «царя-батюшку» трона, рассуждает немецкая Tageblatt, ведь именно эта версия событий распространится в массах. Общее мнение здесь состоит в том, что новое правительство не продержится долго. Ожидается, что сложности с логистикой неизбежно возрастут вместе с беспорядком, свойственным внезапной смене правительства, и, в конце концов, голодные народные массы без доступа к хлебу не будут терпеть самоучрежденный кабинет дольше нескольких дней».

19 марта 1917 года, The Times, Великобритания

«Потом, после короткой паузы, царь сказал: «Что вы хотите, чтобы я сделал?».​ «Ваше Величество должны отречься в пользу престолонаследника при регентстве великого князя Михаила Александровича. Такова воля нового правительства, которое мы формируем под председательством князя Львова».

«Я не могу расстаться со своим мальчиком! — ответил монарх с чувством. — Я передам трон моему брату». Потом деловым тоном он сказал: «У вас есть лист бумаги?». Там тогда и был составлен набросок манифеста. Граф Фредерикс, министр императорского двора (чей брат был арестован в Петрограде), и адъютант царя помогли государю в его последнем испытании. Вскоре документ лежал на письменном столе. Прежде чем подписать его, монарх написал приказы, назначающие князя Львова премьер-министром, а великого князя Николая — генералиссимусом.

Затем, ненадолго наклонив голову, он макнул ручку в чернила и без следа эмоций в последний раз поставил подпись Царя Всероссийского на рескрипте об отречении».

20 марта 1917 года, The New York Times, США
 

　　«Информация о торговле между США и Россией, опубликованная вчера отделом внешней торговли Национального городского банка Нью-Йорка, показала, что Россия, даже при старом режиме, была быстрорастущим рынком сбыта для американских товаров. Продукция американских заводов почти на $500 млн была реализована на российском рынке за 15 лет перед началом войны, и еще на $500 млн — за первые два года конфликта — 1915 и 1916 годы».

21 марта 1917 года, The New York Times, США

«Одно из самых заметных движений среди политически помолодевших народных масс Петрограда — растущее обсуждение участия женщин в политической жизни страны. Считается, что некая форма избирательного права для женщин появится в новой конституции, когда будет созвано конституционное собрание. Также в официальных кругах преобладает убеждение, что мнение страны склонится в сторону республиканской формы правления под предводительством не президента, а комиссии, наподобие руководящего органа в Швейцарии».

23 марта 1917 года, The New York Times, США

«США — первое государство, формально признавшее новое правительство России. Посол [Дэвид] Фрэнсис утром [22 марта] зашел к министру иностранных дел [Павлу] Милюкову сразу после получения инструкций из Государственного департамента в Вашингтоне. Днем в сопровождении своих сотрудников, в том числе морского и военного атташе, он отправился в Мариинский дворец, где уже собрался Совет министров, и официально объявил о признании, выразив поздравления от Соединенных Штатов».