《哦，安德烈》О! Андрей…
文：毛秀璞 Автор: Мао Сюпу
那年在莫斯科,当二战老兵、俄中友好协会常务副会长瓦·伊万诺夫将一枚刻有“俄中友谊”字样的勋章挂在我胸前时,我并没感到多么激动。并非自己有多么深刻大器,而是在那一刻眼前倏然闪出了一个人的身影——小伙儿,海军装,目光似早晨的湖水,单纯而透明，嘴角抿着俄罗斯小伙最英俊的微笑——他叫安德列,“库尔斯克号”的艇员,遇难时刚过21岁。
世上有好多事情像在冥冥之中完成的。当我写作长诗《“库尔斯克号”挽歌》时,总有一位年轻英俊小伙儿在脑际萦绕,他总是在透过茫茫的海水望着我,目光充满了求生的渴望。他是那么年轻纯洁，像我深爱的俄罗斯诗人叶赛宁一样生来便被悲剧所缠住,我认定这小伙儿有可能名叫安德列。我甚至认为他本身就是一首诗,并且真的为他写下了一首诗，题为《安德列,你的敲击声我听见了》。那是午夜,不幸沉没在北冰洋百米深处的“库艇”内正发出一阵阵求救的敲击声，向大海，向人类。那是透过厚厚的双壳钢板而发出的求救信号，一下又一下，开始很强，后来渐渐地弱了，再后来敲击声完全消失了——118名俄罗斯官兵就这样魂断巴伦支海底。要知道，“库艇”官兵在遇难之际首先果断地关闭了艇上的核反应堆,在关键时刻保护了大海,而将窒息与黑暗留给了自己。可以断言，此壮举并非所有国家的海上之旅都能做到的！
“库艇”沉没了。安德列们死了。
是的，最初的“安德列”是我想象的。他年轻机警,比其他艇员更具有生命力,在死神前他可以用青春的力量敲击到生命的最后一刻。但他最终还是没能逃脱死神的魔掌。我的那首诗所要倾诉的正是这种人与人在危难之际不能互相拯救的悲哀与自责。
事情多么凑巧,在彼得堡，俄方安排我们访问团与“库艇”家属会见时，安德列的母亲在座。
那是一位因失去了儿子而悲痛未尽的俄罗斯妇女，高大,静谧，眼里含着淡淡的哀伤；那是从内心深处流出的忧郁与愁绪,只有受过重创的母亲才会烙上这样难言的神情。她轻轻望了我一眼,大概知道了我就是那个为“库艇”写挽歌的中国诗人,并已经知道我们刚刚到她的儿子与战友长眠的墓地祭奠拜谒过。当翻译介绍她是安德列的母亲时,我眼前一亮,想起了那首诗。我说我曾经专门为她的儿子安德列写过一首诗,并将中文原件献给了她。当翻译用俄语将诗轻轻地朗诵给她听后,她突然走过来,在我的面颊上亲吻了一下。烈士的母亲亲吻了我。这一吻让我感到了一种温暖与高贵；一种比任何奖赏都要珍重万分的回报与酬谢。它神圣而又伤感，沁印着母爱的泪痕……
这位名叫卡莉雅的女人告诉我,她是小学教师，共有四个孩子，安德列是她的第二个孩子，在“库艇”第二舱当发射手。她说孩子自小聪明善良,而且非常勤奋,学业极佳。高中后以优异的成绩考上了俄海军某潜院,很快就提升为少尉,与旁边另一位母亲的儿子、第五舱的亚历山大是同学。她还喃喃地告诉我说,安德列一直都没有谈女朋友……这使我想起几天来，无论是在莫斯科还是在彼得堡，四处可见臂中挽着美丽女郎的俄罗斯小伙儿,目光幸福地穿街而行。安德列是军人,又是在大海深处“戍边”的潜艇服役,不可能有闲暇去享受花前月下。可想而知,当她的母亲将这件事儿告诉一位初次相见的异国人时,心里暗含着多少悲忧与酸楚。
大海让她失去了儿子。
随时可能发生的人类间相互杀戮让我们失去了安德列，我们将还会失去谁?!
写到这儿心里有点湿。因为我又瞥见了那帧照片,那是在临别时安德列的母亲赠送给我的——记得,她是用双手捧给我的——小伙儿,海军装,目光似早晨的湖水,单纯而透明。嘴角抿着俄罗斯小伙最独特的微笑——
附：
安德烈，你的敲击声我听到了
哦，安德烈
你的敲击声我听到了
你生命最后时刻发出的
求救信号，世界听到了
当你敲击船舱时
我却不能救你
我和你的祖国一起，不能救你
只能亲眼望着大海将你慢慢地吞噬
只能和你的亲人一起
在岸边为你点亮祈祷的蜡烛
你为我们死去
我们却不能救你
哦，年轻的安德烈
你在生命的最后时刻发出的敲击声
我听到了
那声音至今还在我的耳边回旋
越来越响……
В тот год в Москве ветеран 2-ой мировой войны зам. председателя Общества Российско-Китайской дружбы В. Иванов прикрепил мне на грудь орден «Дружбы между Россией и Китаем». По правде говоря, эта выпавшая мне честь вызвала во мне намного меньше эмоций, чем другое. У меня именно в этот момент перед глазами мелькнуло знакомое лицо – молодой парнишка в военно-морской форме с глазами цвета утреннего озера, чистыми и прозрачными. На его губах играла мужественная улыбка, свойственная красивым русским парням…
Его звали Андрей, он был одним из подводников «Курска». В год гибели ему исполнился всего 21 год.
В мире часто происходят явления, как будто бы не из нашего мира. Когда я писал поэму «Курск», то в моей голове постоянно возникал образ молодого парнишки, он глядел на меня из глубины сквозь толщу морской воды, в его глазах жила неугасаемая надежда на спасение. Он был настолько молод и чист душою, что для меня он бы похож на моего любимого поэта Сергея Есенина, чья жизнь была связана с непрекращающейся трагедией. Я установил для самого себя, что имя этого парня, скорее всего – Андрей. Мне казалось, что он уже сам по себе представляет из себя стихотворение, и потому я сам, в конце концов, написал стих, который посвятил ему. Я дал имя этому стихотворению: «Андрей, я слышу твой стук…». В те темные ночные часы из подводной лодки «Курск», затонувшей в нескольких ста метрах от поверхности Северо-Ледовитого океана, часто раздавалось постукивание, обращенное к морю, обращенное к человечеству. То были сигналы о спасении, проходившие сквозь толстую обшивку подводной лодки. Они шли и шли, вначале очень сильные, а позже становящиеся все слабее и слабее, и под конец окончательно прекратившиеся – так 118 российских подводников завершили свой жизненный путь на дне Баренцева моря. Нам надо помнить, что потерпев аварию, офицеры и матросы «Курска» первым делом отключили атомный реактор и прекратили его работу. Этим своим действием они сохранили и оберегли море, а себе оставили участь – задыхаться в глубокой темноте. Можно с уверенностью сказать, что на такой подвиг не обязательно пошли бы моряки многих стран!
«Курск» затонул. Погибло много Андреев.
Да, первоначально «Андрей» был всего лишь плодом моего воображения. Он был молод, смекалист и обладал большей живучестью, чем другие его друзья-подводники. Когда смерть уже занесла над ним свою костлявую руку, он со всей силой молодости выстукивал позывные, и так было до последней секунды. Но ему не удалось избежать смерти, она схватила его и унесла за собой. В моем стихотворении описывается именно тоска и печаль, трагедия и подвиг, когда такие люди в миг смертельной опасности не в состоянии помочь друг другу.
Но в жизни бывают различные случайности. В Санкт-Петербурге, когда пригласившая меня русская сторона устроила нашей делегации встречу с родственниками моряков с «Курска», то мать Андрея оказалась среди них.
То была русская женщина, не оправившаяся от горя по погибшему сыну. Высокая, внешне спокойная, с легкой грустью в глазах, в которой отражались переживания и грусть, переполнявшие ее. Только у матерей, перенесших тяжелую утрату, в глазах может отпечатываться такой след, который невозможно описать словами. Она внимательно посмотрела на меня, как будто, она знала, что я и есть тот китайский поэт, написавший поэму о «Курске», а также она знала, что мы только что посетили могилы ее сына и его друзей, почтили их память. Когда наша переводчица представила нам, что эта женщина и есть мать Андрея, то у меня засверкали глаза, и я вспомнил тот мой стих. Я уже говорил, что я написал одно произведение, специально посвященное ее сыну Андрею. Сейчас я передал ей этот текст на языке оригинала – китайском. Наша переводчица по-русски негромким голосом продекламировала его этой матери, тогда мать внезапно встала и подошла ко мне, она поцеловала меня в щеку.
Мать героя поцеловала меня! Этот поцелуй дал мне прочувствовать тепло и благородство чувств; это была награда, намного ценнее любой медали или гонорара. Это был святой и трагический поцелуй, в нем запечатлелись материнские слезы…
Эту женщину звали Галиной. Она рассказала мне о себе. Она учительница младших классов в начальной школе, у нее четверо детей. Андрей был ее вторым ребенком, он служил торпедистом во втором отсеке подводной лодки. Она рассказала мне, что с детских лет ее мальчик отличался добротой и сообразительностью, он прилежно учился, окончил школу с прекрасными оценками. Так он и сумел пройти по конкурсу в Морскую Академию, и вскоре дослужился до лейтенанта. Он учился вместе с сыном другой сидящей здесь женщины, который проходил службу в пятом отсеке, и которого звали Александр. Она еще говорила мне глухим голосом, что у ее сына ни разу в жизни не было девушки… Этот ее рассказ я не мог забыть несколько дней, где бы я ни был – в Москве или Петербурге, где повсюду встречаешь гуляющих под руку русских парней с их красавицами-подругами. Я смотрел, какие счастливые у них глаза, когда они вместе идут по улицам. Андрей был военным, он проходил службу в глубинах морей и океанов, у него не было достаточно свободного времени, чтобы так гулять под луной и среди цветов. Можно себе представить, что ощущала его мать, когда говорила об этом иностранцу, встретившемуся ей впервые, сколько грусти и боли было в ее сердце в тот момент.
Море забрало у нее сына.
А у нас мир забрал Андрея, мир, в котором в любой момент могут начаться войны, когда люди убивают друг друга: Кого нам еще предстоит потерять?
Когда я писал эти строки, у меня на глаза навернулись слеху. Потому что я вновь взглянул на ту фотографию, ее на прощание мне подарила мать Андрея… Я помню, как она обеими руками поднесла мне ее - молодой парнишка в военно-морской форме с глазами цвета утреннего озера, чистыми и прозрачными. На его губах играла мужественная улыбка, свойственная красивым русским парням…
Приложение:
«Андрей, я слышу твой стук…»
Эй! Андрей,
я слышу твой стук…
Этот последний звук твоей жизни,
Этот призыв о спасении услышал весь мир!
Когда ты стучал по стене отсека,
Я не мог прийти к тебе на помощь.
Ни я, ни твоя Родина, мы не смогли спасти тебя.
Мы могли только глядеть, как океан медленно поглощает
тебя.
Мы можем только с твоими родными
На берегу зажечь свечу, чтобы помолиться о тебе.
Ты погиб во имя нас,
Но мы не можем спасти тебя.
Эй, молодой парень Андрей!
Я услышал твой последний стук твоей жизни.
Я услышал его,
И этот звук все еще вьется вокруг меня,
Он становится громче и громче…
