Почему именно русская литература?

　В литературном процессе первой половины 20-ого века активно принимают участие почти все европейские литературные державы, в частности, Великобритания, Франция, Германия. Однако литература ни одной из этих стран не играла для Китая главную, долгое время даже решающую роль, как это делала русская. Почему так случилось?

　Мы знаем, что влияние зарубежной литературы и национальное восприятие – это процесс, в ходе которого классика перестраивается, творится заново, перевоплощается в инокультурном пространстве. То, в какой степени может реализоваться влияние, зависит от художественных достоинств и эстетической ценности самих произведений, а также от внутренних потребностей саморазвития и самообновления национальной литературы. Кроме того, влияние зарубежной литературы и восприятие национальной литературы обуславливаются и социально-политическими условиями, культурно-историческим контекстом, национально-культурной традицией и культурно-психологическими накоплениями. Все эти факторы образуют «поле ожидания», сортируют источники влияния. Всё это чётко проявлено на разных этапах перевода русской литературы в Китае как характерные черты этих этапов. Из их сопоставления очевидно: каких авторов выбирать и какие книги переводить, определяют вышеуказанные факторы, вместе взятые.

　Уже на первом этапе развития переводной литературы Китая в среде нтеллигенции многие выступают за то, чтобы в первую очередь обратить внимание на Россию. Например, Кан Ювэй предлагает, чтобы Китай заимствовал российский опыт, потому что Россия своим государственным строем и социальной организацией более близка ему, чем западноевропейские страны.

　Тогда как взгляды Кана Ювэя главным образом основывались на геополитических факторах и реформистских позициях, многие другие подходили к проблеме с точки зрения духовной близости народов и художественных достоинств русской литературы. Например, Чжоу Цзожэнь говорит: «Специфика Китая отличает его от Западной Европы, но во многом сближает с Россией». Ему вторит Лу Синь: «Социальная борьба в современном Китае – это та борьба, которая встречается в русских романах». «Я сам скорее предпочитаю Чехова, Горького, чем Боккаччо или Гюго, потому что они новее, они ближе нашему миру». Такого мнения и японский литературовед Сёму Нобори. Он замечает, что между Китаем и Россией много общего: «Судя по государственным признакам, по характерам народов, по специфике идеи, эти две страны очень похожи друг на друга. В этом смысле можно сказать, что Китай есть Россия на востоке, а Россия есть Китай на западе».

　Пожалуй, подробнее всего уникальное положение русской литературы в Китае объяснил Чжэн Чжэньдо. Характеризуя русскую литературу, он выделяет ее пять главных качеств, которые могли бы быть полезными и для китайской литературы, и видит будущее китайской литературы именно в заимствовании опыта у русской литературы: «Во-первых, ...русская литература  это самые яркие плоды современной мировой литературы. Сейчас мы можем принести русскую литературу в Китай. Таким образом, с одной стороны, нам удастся увидеть подлинную ценность современной мировой литературы. С другой стороны, с помощью русской литературы, мы сможем создать новую китайскую литературу.

　Во-вторых, наша китайская литература бедна духом правдивости. Она слишком стремится к формальному совершенству, обращает слишком много внимания на языковое изящество все силы тратит на язык, но часто забывает о выражении идеи и чувства, поэтому не представляет особой ценности. А русская литература не такова. Она основана на правдивости. Она является откровенным выражением чувства, правдивым отражением национального характера и общественной ситуации. Её дух не скрыт, слова в тексте не закованы  поэтому её чувства могут найти отклик у читателей и получить широкий резонанс. Сейчас мы переводим и пропагандируем русскую литературу, чтобы искоренить свои недостатки и пороки.

　В третьих, русская литература это литература человека. Это литература человеческих отношений. Это литература выражения личности. А китайская литература как раз наоборот. Это литература нечеловека. Это литература нечеловеческих отношений. Эта литература не выражает личности. И в этом причина того, что мы не можем получить пользу от литературы – или даже получаем вред. Сейчас мы можем отказаться от этой литературы нечеловека, нечеловеческих отношений, невыражения личности человека, и создать новую литературу, похожую на русскую.

　В четвёртых, русская литература это литература народа. Не такая, как наша литература, которая стремится подарить эстетическое наслаждение элите, не имеющей ничего общего с народом. Сейчас мы переводим и пропагандируем русскую литературу, и ей лечим наши болезни. Это действительно важно и необходимо.

　В пятых, наша литература слишком долго подчинялась закону счастливого конца: все романы и стихи повторяют друг друга, имеют канонизированную радостную концовку. В литературе мало трагедий и трагизмов, потому и мало открытий  истинные ценности так и не обнаруживаются. А русская литература не такая. Она умеет передавать внутренний трагизм, в ней больше горестных звуков с её помощью мы сможем сбросить долговечное наше увлечение поверхностным аптимизмом и познать подлинную ценность литературы. Одним словом, русская литература тесно связана с будущим нашей литературы».

　Заключение

　Стоит отметить что понимание и восприятие китайцами русской литературы в первой половине 20 века не всегда было безупречно, а их радикальная позиция и резкое отрицание китайской классической литературы во многом несправедливо и необоснованно даже с тогдашней точки зрения, однако этот вопрос следует судить в историческом контексте. Мы знаем, что такое явление в истории мировой литературы не исключительное, особенно в ее переломные моменты. Чтобы иметь основания ниспровергнуть толстые стены традиции, нужно приложить большее усилие и вдвое увеличить обвинение.

　Русская литература продолжала оказывать свое уникальное влияние на литературный процесс в Китае во второй половине 20-го столетия, только там главную роль играла не столько русская литература, сколько советская, да и влияние это гораздо сложнее и неоднозначнее: в ходе литературного процесса были взлеты и успехи, были и падения и промахи, но это уже тема для отдельного разговора.