Ориентированное на будущее американское общество оказалось не готово к спорам о прошлом. И Трамп, успешно отбивавшийся от обвинений в связях с Россией, после событий в Шарлоттсвилле столкнулся с более крупномасштабной проблемойРоссийские медиа и блогосфера взорвались обсуждением сноса в США памятников сторонникам Конфедеративных Штатов Америки — так, как будто это произошло под окном каждого россиянина. В последние дни у меня иногда складывалось впечатление, что недавние новости о памятниках Сталину в России или советским солдатам в Польше обсуждались с гораздо меньшим размахом эмоциональных суждений и моральных оценок.

　　Здесь смешалось все: и неослабное российское внимание к Америке — «конституирующему Другому» России, с которым сверяют все происходящее в нашей стране; и воспоминания старшего поколения о просмотре или чтении «Унесенных ветром»; и очевидные параллели с проблемами установки и сноса ​памятников деятелям отечественной истории, благо тут выбор большой: генерала Роберта Э. Ли сравнивали и со Сталиным, и с Лениным, и с адмиралом Колчаком, и с фельдмаршалом Маннергеймом. Это интересный опыт, позволяющий взглянуть со стороны и на собственные дебаты. Однако надо понимать, что столкновения вокруг памятников в США вызваны особой ситуацией, в которой оказалась Америка, и эта ситуация не слишком напоминает российскую.

　　Либералы наступают

　　События в Шарлоттсвилле в середине августа и последовавшая серия атак на памятники — например, мэр Сиэтла призвал демонтировать не только мемориалы Конфедерации, но и монумент Владимира Ленина, а в Дарэме (Северная Каролина) толпа самочинно снесла памятник солдату Конфедеративных Штатов Америки — лежат в логике наступления современной либеральной Америки на память о КША, начатого еще несколько лет назад. В 2012 году было ограничено использование флага Конфедерации как символа расизма и сегрегации, а демонтаж памятников начался в 2015 году после стрельбы в Чарлстоне. Однако в последние месяцы самореклама откровенных расистов, нацистов, а потом террористический акт, совершенный одним из правых активистов против левых демонстрантов в Шарлоттсвилле, резко обострили ход событий и вывели проблему на первый план повестки дня.

　　Надо сразу сказать, что это не обычные новости из США. Как правило, американцам приходится объяснять суть неутихающих споров о памятниках на просторах России и бывшего соцлагеря. И до недавних пор казалось, что американцы если не примирились со своим прошлым, то не прочь забыть о нем, положив в основу национальной идентичности будущее в виде идеалов. Однако теперь стало понятно, что настоящее Америки соткано из такого же противоречивого прошлого, как и у нас.

　　Поляризация общества

　　Вернемся немного назад. Избрание в 2008 году президентом США Барака Обамы было воспринято заметной частью американцев как резкое изменение традиционного баланса. Дело было не только в том, что Обама стал первым чернокожим президентом (хотя этому уделялось, конечно, первостепенное внимание), но и в том, что Обама относился к наиболее либеральному крылу Демократической партии. То, что праздновалось как исторический прорыв либеральной частью общества, с точки зрения американцев, придерживавшихся консервативных взглядов, стало угрозой той Америке, которую они знали. Сегодня стало общим местом писать, что избрание Дональда Трампа стало ответом традиционной Америки на эту угрозу, но оно, в свою очередь, было воспринято как опасность теми, кто поддерживал Обаму. Амплитуда колебаний политических программ, которые олицетворяли президенты, их личных образов и представлений о «великой Америке» вышла из традиционного интервала, близкого к центру. Прошли времена Билла Клинтона, про которого писали, что он «занял своей политикой всю ширину дороги» так, что его невозможно было критиковать ни слева, ни справа.

　　На избрание Трампа либеральная и левая Америка отреагировала выходом на улицы и активизацией программ, начатых в предыдущие годы, важное место среди которых занимал пересмотр истории с точки зрения набравших силу социальных групп. Фокусом атаки стала коммеморация деятелей Конфедерации: сегодня считается очевидным, что все памятники им были поставлены для закрепления расовой сегрегации, прославления рабовладения и унижения афроамериканцев. Правые же восприняли это как проекцию ненавистной им «политической корректности» в прошлое и заявили о готовности встать на его защиту.

　　Сегодня в США практически не услышать призывов к сохранению символов противоречивой истории, к сосуществованию взаимоисключающих нарративов разных групп общества (это тот путь, по которому пока что движется российское общество) — речь идет о полной победе одного из нарративов. Отсюда было недалеко до уличных столкновений, и они последовали.

　　Стан правых состоит из большого количества разных групп, но при президенте Трампе претензии на свое полноправное участие в политике заявили крайне правые, маргинализированные на протяжении нескольких десятилетий расисты и нацисты. Именно из их среды последовал террористический акт, и именно неспособность изолировать эти группы и исключить их из и без того накаленных дебатов ставят в вину Трампу даже его соратники.

　　Трамп перед дилеммой

　　Дональду Трампу в самом деле нелегко оттолкнуть от себя крайне правых. Дело не только в том, что его популистская кампания опиралась в заметной части на таких исключенных из политического процесса маргиналов. Его лозунг «вернем Америке величие», который Трамп, очевидно, считает сутью своей программы, направлен именно в прошлое. Величие, которое надо «вернуть», — это величие той Америки, где не было политкорректности, расизм был нормой, а баланс политической жизни выстраивался не между белой и небелой общинами, а между наследниками Севера и Юга американской Гражданской войны.

　　Парадоксальным образом российское общество, в котором споры об истории составляют, кажется, самую ткань общественной жизни, отторгает серьезную общественную конфронтацию по историческим поводам. Американское же общество, ориентированное на идеалы, оказалось не готово к спорам о своем прошлом.

　　Кажется, американский президент, довольно успешно отбивавшийся от обвинений в связях с Россией, на этот раз столкнулся с действительно крупномасштабным кризисом, на который не нашел пока ответа. Увольнение в прошлую пятницу ближайшего советника, правого идеолога Стивена Бэннона можно считать попыткой скорректировать курс и взять ситуацию под контроль. Однако получится ли это у Дональда Трампа, пока не ясно. Снос памятников обычно происходит по итогам революционной смены власти. В США же он кажется ее предвестием.

　　Перспективы понятны. Если президент Трамп будет упорствовать в защите крайне правых, то продолжит терять союзников в политическом истеблишменте и может столкнуться с импичментом. Если же он уступит требованиям критиков из либерального лагеря, то потеряет поддержку своих сторонников — свой единственный серьезный политический ресурс. Если его решения не прекратят эскалацию уличного насилия, от него уйдут последние союзники. Для того чтобы победить в этом кризисе, Трамп должен найти слова и предпринять политические шаги, которые снизят уровень уличного противостояния, при этом сохранив за собой социальную базу, приведшую его в Белый дом. Сложнее всего понять, что это должны быть за слова и шаги. Ближайшие дни могут сделать из Трампа великого президента или превратить его в исторического неудачника.