В 2014 после получения премии Франца Кафки Янь Лянькэ阎连科опубликовал статью «Мифический реализм в поисках «не существующей» реальности». Определением «мифический реализм» он обобщил свое творчество, но критики из поколения после 80-х годов не согласны с таким определением. Дискуссия нашла свое отражение на страницах газеты «Бэйцзин цинняньбао».
Сотрудник научно-исследовательского отдела Союз китайских писателей Хо Цзюньмин霍俊明пишет:
«Как и большинство спорных романистов Китая Янь Лянькэ привлекает внимание средств массовой информации в стране и за рубежом. Цю Хуадун также недавно отметил, что романы Янь Лянькэ близки по духу реализма произведениям Юй Хуа. В то же время в романах «Разрыв» «炸裂志», «Седьмой день» «第七天», ощущаются изменения в отношении к творчеству в угоду международному рынку, как говорят, «китайские авторы легко прощают себя». Западные оценки творчества отличаются от восприятия и оценок в Китае.
В Китае Янь Лянькэ известен как «китайский Кафка», мастер «реализма абсурда» и «сюрреализма». Китайские критики называют его «Сон в Динчжуан» «丁庄梦» «китайской «Чумой», «Годы, месяцы дни» «年月日» китайской версией повести «Старик и море». Все это, на самом деле, результат неравных оценок, распространения и перевода литературы. Китайская литература в процессе выхода на мировую сцену чувствует себя крайне неуверенно, средства массовой информации и критики в полной мере демонстрируют свои западные комплексы. Это не только отражает неспособность критиков высказываться, но также отражает тревоги китайской литературы в контексте мировой литературы.
Авангардистской литературе в Китае уже почти четырнадцать лет, а у многих писателей все еще стоят за спиной тени мастеров западной литературы, собственная идентичность и формы письма до сих пор воплотились в полной мере.
Многие из нынешних так называемых китаеведов на самом деле не уяснили глубоко пространства китайской литературы, они ухватились за «силу международного дискурса», что привело к зависимости многих китайских писателей от оценки, критериев и вкусов этих китаеведов. Разве это не печально для творчества наших писателей? Разве это не прискорбно для китайского языка? Даже для такого писателя как Янь Лянькэ с его мощным стилем китайского языка и выдающейся силой воображения, по-прежнему существуют «тревоги мировой литературы». Нужно все-таки спросить, почему за китайскими писателями всегда стоят тени западных писателей?
Недавно китаевед Голдблатт критиковал чрезмерную зависимость китайских писателей от реальности, здесь я с ним согласен. Современные китайские писатели проявили невиданный энтузиазм к «реальности» и изложению «китайских историй». Янь Лянькэ и другие китайские писатели недовольны реализмом и подвергают его критике, страдают коллективной озабоченностью описанием реальности. Кажется, что в традиционном смысле метод и дух «реализма» у сегодняшних писателей уже не работают. Они ищут новые пути обработки «реальности», а также логики текста. Но то ли это «магический реализм» Латинской Америки или «духовный реализм» Янь Лянькэ все они сформировали особую генеалогию истории литературы местных национальных писателей. Следует обратить внимание на национальные особенности их предшественников, политическая география литературы достойна обсуждения.
Тем не менее, я все еще хотел бы спросить, действительно ли традиция реалистической литературы в ее обычном смысле в современном Китае утратила силу и погибла? Тогда стиль произведений таких писателей как Лу Синь, Шэнь Цунвэнь, Чжао Шули, Лю Цин, Лу Яо, Чэн Чжунши не имеет возможности дальнейшего продолжения? Кроме того существует также проблема вызова опыта сельской литературы для современных писателей. Фактически вся сельская литература посвящена описанию исторического опыта, современной литературы о селе по-прежнему не существует. Она все еще на уровне подобной литературы прошлого века.
Кроме того, если говорить о таких «авангардных писателях», как Янь Лянькэ, то вопрос не в авангардных методах, а в том из какого материала строить текст. Особенно эпоху новых СМИ, которые шокируют выходящими за пределы воображения писателя новостями реальной жизни, материал романа и понимания писателем материала и реконструкции стали намного сложнее, чем это было прежде. В понимании реальности и методах переработки много имитации реальности, этической реальности, нравственной реальности, социальной реальности, соответственно отсутствует реальность текста, реальность языка, духовная реальность и реальность воображения. Заново созданная литературная деревня и сельская литература, вызывает вопрос, как увидеть невидимую реальность и историю, который ставит Янь Лянькэ и других писатели перед лицом духовной реальности и реальности творчества.
Янь Лянькэ за многие годы творчества постоянно привносит в китайскую литературу шокирующие откровения - самое абсурдное из наиболее истинного, наиболее абстрактное из самого правдивого, наиболее аллегорическое из самого реального. Его жестокое повествование, показ страданий, стилистика безумия и болезни (венерические болезни, СПИД, преждевременная смерть), статус «врача» романиста, вызывающие отвращение описания, карнавальные аллегорические детали, абсурдные чудеса и приключения, политика, которая управляет телом, использование диалектов – все это демонстрирует почти энциклопедические познания. Такой «ненормальный» шоковый эффект от чтения еще неотделим от сложных политических аллегорий. В какой-то степени сексуальность и политика по-прежнему вызывают эйфорию у китайских читателей и являются писательской этикой».
Сотрудник Института литературы Народного университета Китая Ян Цинсян杨庆祥предлагает свое видение:
«В настоящее время критики творчества Янь Лянькэ сосредоточились на современности, то есть, на связи содержания его творчества со странным противопоставлением реальной политике Китая, вплоть до того, что средства массовой информации преувеличенно представляют Янь Лянькэ как самого запрещаемого писателя Китая. Я хочу сказать, что в истории современной китайской литературы, политика всегда была основной движущей силой, а для некоторых ловких писателей даже стала литературным афродизиаком. Но если говорить о понимании творчества и об отношении к творчеству у Янь Лянькэ, то хотя политика и является важной отправной точкой в понимании Янь Лянькэ, но суждения по этому вопросу слишком упрощены или дуалистичны. Упрощение в том, что, как мы считаем, есть только политически правильное или политически неправильное. Например, западные синологи, вероятно, полагают, что Янь Лянькэ критикует систему управления Китая, поэтому его творчество политически правильное. Но наши критики, возможно, считают, что такая критика не соответствует реальности, поэтому то, что пишет Янь Лянькэ политически неправильно, это напоминает теорию противоположностей в идеологии.
Когда мы ограничиваемся двойственной логикой политкорректности, мы насаждаем «идеологию» в наши представления, мы невольно должны чему-то противостоять – также и в критике Янь Лянькэ. Потому что только в идеологии существует правильная и неправильная политика, правильная и неправильная история, правильная и неправильная реальность. А творчество Янь Лянькэ как раз и подрывает это обобщенное изложение «правильного - неправильного», «истинного - ложного». В этом смысле, я считаю, что следует с позиций духовности и эстетики подходить к пониманию политологии творчества Янь Лянькэ.
Посмотрев на последние произведения Янь Лянькэ, мы обнаружим, что история и реальность здесь изоморфны: история – это реальность, реальность - это история. «Историю», о которой мы часто говорим, можно разделить на несколько уровней: во-первых, «реально произошедшая история», во-вторых, историческое повествование, в основном распространяемое через учебники и средства массовой информации, это в высокой степени идеологизированная история, в-третьих, описание этого исторического нарратива, литературное повествование относится к этому слою истории. В истории современной китайской литературы, революционные исторические романы и так называемые новые исторические романы 90-х годов прошлого века, по существу являются новым описанием этой идеологизированной истории, независимо от того признаем мы это или нет. Творчество Янь Лянькэ часто рассматривается как часть нового историзма 90-х годов. Но я считаю, что Янь Лянькэ вырвался за эти рамки, он пытается, используя метод китайского Кафки, вернуться к первому уровню истории. Проводит деконструкцию «истории, которая происходила на самом деле», идя непосредственно от корней, с помощью искусства «вымысла» (аллегории), описывает «правду» истории. Таким образом, правда становится вымыслом. Для того чтобы с помощью истинного описать правду истории используют новости, документальные записи, не вымышленные вещи. Для того, чтобы с помощью «ложного» описать «истинное», необходимы литература, искусство, вся сила великого творчества».
