Когда она впервые начала писать, то думала, что для художников, бедность является добродетелью. Все писатели, перед которыми Цзян Фанчжоу преклоняется, были бедными: Кафка, Достоевский, Эдгар По и многие другие. Говорят, что автор бестселлера, словно проститутка, которая отдается каждому, или студентка университета на содержании у лысого богача – и это очень позорно.
Деньги необходимы для жизни, может быть это необходимое зло.
Позже Цзян Фанчжоу прочитала рассказ Кафки, очень известный, называется «Голодный художник», в котором рассказывалось о художнике, который в клетке изображал голод. Сначала все его приветствовали, а потом он был забыт, никто не кричал: «Браво!». Наконец, люди нашли его при смерти в куче сена.
Это притча, чего не было на самом деле. Бедность и нравственность непосредственно не связаны с уважением, иногда это просто означает саму по себе бедность.
По мнению Цзян Фанчжоу, первой особенностью писателей с материка является роскошь, это означает роскошные условия для творчества. Во-первых, потому что рынок читателей большой, то хотя чистой литературы так мало, она такая одинокая, то в массе людей по сравнению 2 тысячами в Гонконге и на Тайване, на материке это будет двадцать тысяч или даже сорок тысяч человек, в этом моменте, писателям с материка везет.
Во-вторых, разнообразие форм творчества. На материке, отношение специализациям в различных профессиях недостаточно профессиональное, большинство из авторов, которых она знает, заняты делами, которые никак не связаны с чистой литературой – пишут для телесериалов, сценарии для фильмов, работают редакторами в кино и так далее.
Теперь, она подозревает, что единственными людьми, которые в большом количестве читает художественную литературу, за исключением редакторов издательств, являются сценаристы различных телекомпаний. Каждый раз, когда сюжет произведения более менее крепкий, то могут быть выкуплены права на экранизацию. Неожиданно оказывается, что с внешней стороны это выглядит оживлением бурного развития.
В третьих, уважение общества к «культуре». Культура в кавычках, потому что это не настоящая культура, а воображаемая обществом культура.
Цзян Фанчжоу уже пару раз делала рекламу. Это не повод для гордости, и не говорит о ее известности, просто отражение менталитета рекламной компании - найти исполнителя, найти модель, кажется уже недостаточным, тогда еще нужно найти писателя. Поэтому можно часто увидеть писателя или деятеля культуры в различных странных деловых ситуациях, притягивают за уши литературу, искусство и говорят о часах, вине.
Означает ли это, что общество придает значение культуре? Нет, как раз это означает, что в обществе нет культуры. Поэтому необходимо извлечь «писателя» из пыльного ящика, поставить его на полку, чтобы увеличить количество иллюзорного самодовольства общества. Подобно тому, как в офисе предпринимателя на книжной полке часто стоят «Истории 24-х династий» и «Зеркало правления», которые ни разу не открывались. Когда миссия писателей «украшать» выполнена, их снова возвращают в забытый ящик стола.
Это, конечно, смешно, но объективно, также позволяет писателю войти в общество коммерции, получить возможность стать материально богаче.
Ницше как-то сказал, что наиболее подходящим временем для творчества является перелом между двумя эпохами. Теперь мы находимся на таком переломе: новая технология против старой технологии, новая мораль против старой морали, новая этика против старой этики.
Все знакомое становится незнакомым, писатели, как дети с любопытством разглядывают этот новый мир.
Бесчисленные абсурдные факты хлынули наружу, как в местах, где после извержения вулканов выросли необычайные растения.
Однажды Цзян Фанчжоу прочитала в новостях, что преступная группа в составе 21 человека по поддельным удостоверениям личности набирала рабочих на шахты, потом рабочих убивали и получали компенсации. Эта реальная жестокость намного превосходит события фильма «Слепой колодец».
Среди обилия реальности, человеческие личности также демонстрируют свое разнообразие.
Индийский экономист Амартия Сен однажды описал: «Человек может быть итальянцем, женщиной, правозащитником, вегетарианцем и экономическим консерватором, любителем джаза или жителем Лондона, его личность, словно призма под солнцем, по мере вращения будет по-разному отражать солнечные лучи».
Цзян Фанчжоу говорит, что изменения личности разнообразны, особенно это видно в современном материковом Китае: один государственный служащий, сталкивается с реальностью сноса домов; другой известный ведущий - стремится к самоуспокоенности, выступает от имени всей Азии, дружит с Клинтоном, но в любой день может оказаться под следствием.
Каждый человек, живет в своей собственной трагедии, также живет в разных помещениях человеческой тюрьмы. Это все превосходный материал для творчества.
У японского писателя Кобо Абэ есть короткий рассказ под названием «Женщина дюны» о человеке, который обнаружил, что оказался запертым в бутылке, рядом с ним только одна женщина, из горлышка бутылки постоянно сыплется песок, он должен непрерывно отбрасывать лопатой песок, чтобы не быть погребенным заживо. В состоянии безнадежности он начинает писать.
По мнению Цзян Фанжоу, в западном обществе уже установилась относительно спокойная жизнь, китайское общество больше похоже на бутылку, в которую непрерывно сыплется песок, среди гнева и отчаяния давая людям еще больше сил для творчества.
В соответствии с вышеуказанным утверждением, китайские писатели наслаждаются условиями для творчества и ни с чем не сравнимым богатством материала для него. По логике творчество должно бурлить, почему в реальности это не так?
Говоря о проблемах писателей материкового Китая, Фан Цзянчжоу считает, что, во-первых, трудность в том, что материала для творчества очень много.
Абсурдная, трагическая, парадоксальная реальность, словно Диснейленд для писателя, масса новостей, позволяет писателю писать с энтузиазмом. Например, в Хэйлунцзяне беременная женщина совершает убийства людей, или дело о секс рабынях в Лояне провинции Хэнань и так далее. Печально, но литературные версии таких событий, часто не могут превзойти новостей из жизни общества.
Головокружительная реальность заставляет писателя утрачивать трезвый подход к материалу, бесконечные описания абсурдной реальности, приводят к трате эстетики и глубины литературы, она не может выйти за пределы захватывающей реальности.
Что должен делать писатель, так это подобно древнему мудрецу Лю Сяхуэю оставаться невозмутимым по поводу этих новостей, без тени страха на лице, без подпрыгиваний пройти через них, различать их, преодолевать их, дистанцироваться от них, и, наконец, достигать более глубокой действительности, достигать сердцевины проблем эпохи. Это двойной вызов мастерству и состоянию души писателя.
Вторая проблема - отсутствие реальной жизни.
Большинство писателей, которые у всех на слуху, такие как: Мо Янь, Юй Хуа, Хан Шаогун, в детстве жили в деревне, пишут о знакомых им местах. Позже, став известными писателями, они переехали в городскую среду обитания, однако, в течение последних нескольких десятилетий, писатели стали членами союзов писателей, поступили в университеты, оказались в литературных музеях. Для них, город больше среда обитания, чем почва для творчества. Жизнь белых воротничков, городские эмоции, законы коммерции, крайне незнакомые и чужие.
Более того, многие писатели относятся городу, деревне, по-прежнему, по образцу Толстого: сельское, естественное хорошее, городское, современное - плохое, поэтому не в состоянии объективно, спокойно описать окружающую их среду, не способны слишком обращать внимание на жизнь других людей.
Третья проблема наиболее сложная, и самая неразрешимая - разорванность жизненного опыта.
Одна из причин того, что писателям очень трудно писать о городской жизни, состоит в том, что структура культуры китайского города еще не сформировалась.
Цзян Фанчжоу говорит, что при попытках писателей с континента переделать сценарий Вуди Аллена, печаль среднего класса, описанная Вуди Алленом, после китайской адаптации становится конфликтом жителей маленького городка, очень скверным, очень некрасивым. Без стабильного среднего класса, хотя люди и живут в городе, но их межличностные отношения, их этика являются сельскими, как об этом писать?
Цзян Фанчжоу задается вопросом: почему письма, поэзия, деревня - это литература, а WeChat, электронная почта, офисы - это не литература? Когда Чжан Айлин очень реалистично писала о скрытых чувствах мужчин и женщин, о стопе, выглядывающей из-под ципао, то это была литература. А когда современные люди реалистично пишут о поисках близкого человека, о флирте на одну ночь, то разве это не литература?
Она думает, это потому, что жизненный опыт современных людей является разорванным, все чувства не связаны, все выражаемые смыслы одинарны, любовь является имитацией.
Как писал Милан Кундера: «Ускоренное движение истории вперед глубоко изменило существование индивидуума. Последние несколько веков существование индивидуума от рождения до смерти происходило в том же историческом периоде, а теперь мы должны пересекать два периода истории, а иногда и больше. Хотя в прошлом скорость поступательного движения истории намного отставала от человеческой жизни, то теперь история движется вперед намного быстрее, история стремительно мчится, убегая от человечества, в результате чего преемственность жизни трещит по всем швам».
Как писателю из мелкого и лишенного чувства прекрасного жизненного опыта собрать целостную человеческую натуру, режиссировать вневременную драму взлетов и падений, восстановить интимный образ жизни и эмоциональную близость? Все это является величайшим испытанием для писателя.
Цзян Фанчжоу говорит, что писательство, особенно беллетристика, мало поддается анализу «больших данных». Возможно, такой вывод – это несбыточная мечта, и писательство, возможно, через несколько десятков лет путем эволюции или деградации превратится в совершенно другую форму.
Мы всегда жалуемся, что общество теряет эстетику поэзии, мы всегда с нетерпением ждем эпоху литературы и искусства. Возможно, эти ожидания всего лишь пустая иллюзия. Или эпоха поэзии на самом деле уже была? Возможно, ее никогда и не было.
Писатели всегда в меньшинстве, они вырываются из роскоши, отрываются от счастья, бросаясь в трудности, в страдания. Как в стихотворении Фернандо Пессоа:
«Я всегда буду человеком в мезонине,
Я всегда буду только нравственным человеком
Я всегда буду человеком, который ждет, когда откроется дверь в стене без двери,
Человеком, поющим нескончаемую песню в клетке для птиц».
