1 марта Совет Федерации РФ одобрил введение российских войск на территорию Украины, тем самым легализовав действия российских военных в Крыму, а, возможно, в будущем и другие операции. Это спровоцировало военную мобилизацию на Украине и невероятно повысило ставки в стратегической игре на мировой арене. Что дальше?
Случилось то, чего мы много лет так боялись. Вернее, хочется надеяться, что не случилось. Россия практически втянута в конфликт с применением войск на Украине. Именно это считалось следующей нашей слабой точкой после войны с Грузией, но гораздо более опасной. Это даже серьезнее, чем возможное вовлечение в конфликты в Средней Азии после ухода США из Афганистана, что тоже весьма вероятно в ближайшем будущем. Ситуация видится так, что вместо внутренних задач, развития экономики, новой индустриализации, экономического рывка России, вероятно, придется тратить все силы на стабилизацию ситуации на Украине и выход из конфликта. Рынки уже в понедельник отреагировали на новости стремительным падением. Более того, нет ничего столь же вписывающегося в планы по сдерживанию России по сценариям американских «ястребов», как конфликт с Украиной. А если, не дай Бог, прольется кровь в братоубийственном конфликте, то весь наш регион может погрузиться в хаос. Это как сон, как будто исполняются самые оголтелые тексты геополитических стратегов, маячит призрак 1914 года и новой большой войны.
И как раз сейчас следует сохранять холодную голову, и попытаться понять, как мы попали в эту ситуацию, есть ли рациональный план или мы были втянуты в ситуацию без плана и способа отхода, какова стратегия мира и стабильности на Украине?
Факторы принятия решения
1. Ключевой точкой, судя по заявлением российского МИДа, явилось нарушение соглашения, подписанное 21 февраля Виктором Януковичем, лидерами тогдашней оппозиции и министрами трех стран Евросоюза. Казалось бы Россия дистанцировалось от этой договоренности, заранее посчитав, что ее интересы не могут быть учтены, послав в качестве своего представителя не министра иностранных дел, как Германия, Франция и Польша, а уполномоченного по правам человека Владимира Лукина. Этот жест свидетельствовал о том, что Россия не берет на себя ответственности за дальнейшее разворачивание событий, но обеспокоена гуманитарной ситуацией на Украине. Тем не менее, со слов министра иностранных дел Польши Родислава Сикорского мы знаем, что лично Владимир Путин уговорил Виктора Януковичавоздержаться от применения силы и выполнить условия перемирия. Янукович выполнил условия, а боевая часть майдана нет, в результате чего власть в Киеве быстро была захвачена. Российская сторона сочла себя обманутой, причем не украинской оппозицией (с ней разговоры и не велись, и это не имело значения), а западными партерами.
2. Наспех сформированное правительство, судя по его кадровому составу, имеет две «фракции», по всей видимости, взаимосвязанные: фракция боевиков майдана, и фракция «старых друзей США». И это не подозрительность, а широко известные факты. Разведке, видимо, известно больше, но даже «РР» по материалам «Викиликс» и архивам знает, насколько близок нынешний глава Службы безопасности Украины Валентин Наливайченко к США. Так, в частности, перед выборами 2010 года Наливайченко доносил в американское посольство на Юлию Тимошенко и олигархаКонстантина Жеваго, с документами, компроматом о покупке голосов, а также об отмывании денег: «"Наливайченко сказал, что СБУ раскрыла и заблокировало операцию по отмыванию денег на 500 млн гривен (примерное 62,5 млн долларов), которую совершал Жеваго в Донецке через банк «Финансы и Кредит». То есть правительство только с виду окажется лояльным Тимошенко, в случае если она станет президентом, на самом деле и ее они готовы сдавать внешним игрокам. Так и министр энергетики Юрий Продан работал в прошлом правительстве Тимошенко, но активно лоббировал интересы США в ядерной энергетике, в опасных и впоследствии провалившихся проектах по замене российского ядерного топлива на американское, в проекте захоронения ядерных отходов в Чернобыле, в газовых делах. Боевое крыло майдана в новом правительства (руководитель Совета по безопасности и обороне) представляет комендант майдана Андрей Парубий, который контролирует 39 «сотен» т.н. «Самообороны». Причем между боевой и американской частью правительства есть связи: так тот же Наливайченко ранее позировал в боевых лагерях «Тризуба», который стал костяком «Правого сектора». Из этого для Кремля могло следовать одно: новыми властями Украины практически полностью управляют США, причем и боевиками тоже.
3. Первыми же решениями новых властей стали отмена закона о региональных языках, дававшего условия, в частности, для официального статуса русского языка в ряде регионов, а так же отмена недавно принятого закона о запрете пропаганды фашизма. Уже через несколько дней и.о. президента Украины Александр Турчинов понял ошибку и не стал подписывать закон о языке, но впечатление уже было произведено. К тому же продолжились нападения на представителей «Партии регионов» и Коммунистической партии Украины, широко обсуждалась борьба с пророссийской «пятой колонной» и «предателями Украины», одновременно стали поступать сообщения о возможной атаке «Правого сектора» на российские объекты (посольство, провокации в Севастополе). Большинство эти сообщений пока не подтвердились, но с точки зрения Кремля это означало, что на Украине будет разворачиваться гражданский конфликт с доминированием неонацистских, антироссийских сил под управлением США. Западные партнеры могут уверять в естественности и непредсказуемости революции, но логика спонтанного разворачивания кризиса не близка никаким спецслужбам, в том числе и российским.
4. Если в Кремле пришли к выводу, что против России развернута посредническая война, то какие ресурсы «мягкой силы» этому она могла противопоставить? Из-за позорного бегства Януковича и фактического распада «Партии регионов» никаких организованных политических сил на востоке Украины не осталось. Чиновники и олигархи, естественно, фактически признали новые власти, собственно пророссийские силы везде на Украине были маргиналами, как, скажем, партия «Родина» в Одессе, против которой боролись и прошлые власти. Только преимущественно русский Севастополь сумел сорганизоваться и забрать собственного мэра, гражданина России Алексея Чалого. Этот плацдарм мог бы быть достаточен для прикрытия объектов флота, и то частичного, но не для влияния на ситуацию на Украине в целом.
5. В качестве возможного плацдарма российского влияния мог выступить только Крым. 27 февраля на улицах перед Верховным Советом автономии столкнулись два митинга – с российскими флагами и лозунгами, и другой, преимущественно крымско-татарский с лозунгами «Слава Украине» и «Аллах Акбар». Произошли столкновения, в ходе которых стало понятно, что если крымско-татарская уличная демократия будет усилена представителями «Правого сектора», то русское большинство в Крыму может и проиграть, и в любом случае неизбежны столкновения и жертвы – боевые отряды есть с обеих сторон. Вероятно, в этот момент в Кремле стало ясно, что ресурсов мягкой силы у России недостаточно даже просто для того, чтобы как-то влиять на ситуацию.
6. На следующее утро после столкновений в Симферополе, в пять утра в здание Верховного Совета вошли «вежливые люди» без знаков отличия, но при полном обмундировании спецназа. И в тот же день было избрано новое правительство Крыма, был объявлен референдум о статусе автономии, были проведены переговоры с крымско-татарской общиной, и вдруг наступил мир на полуострове в условиях войны с остальной Украиной. Демонстрация силы в Крыму привела к пророссийским восстаниям в некоторых других регионах, с определенным участием в них российских представителей. В Харькове у оппозиции была отбита областная администрация, Донецкий облсовет вслед за Луганским под давлением улицы принял ряд решений в пользу автономии региона, «антимайдан» силы штурмует облсовет в Одессе... Демонстрация присутствия России привела к частичной контрреволюции в цело ряде регионов. Кремль увидел, что никакие инструменты влияния не работали до демонстрации силы в Крыму.
7. 1 марта Владимир Путин попросил Совет Федерации и тут же, без вопросов, получил согласие на использование военной силы на территории Украины. Как реконструировать логику столь рискованного для обеих стран и мира решения? Из очевидного: посол США в ООН Саманта Пауэр предложила направить в Крым посредническую миссию. Это произошло в пятницу по времени восточного побережья в США, когда в России только начиналось утро субботы. Вскоре Владимир Путин обратился в Совет Федерации: «В связи с экстраординарной ситуацией, сложившейся на Украине, угрозой жизни граждан Российской Федерации, наших соотечественников…». «Посредническая миссия» ставила бы Крым, где сейчас вообще нет официальных западных представителей, под контроль с их стороны. Нет сомнения, какую именно позицию они бы заняли в отношении новых пророссийских властей Крыма, очевидно, что нейтральной она бы не была, а скорее враждебной. Правительство в Киеве, которое Россия не признает, и которое не имеет сейчас реальных рычагов воздействия на ситуацию в Крыму, получало бы такой рычаг. Возможно, и сама логика разворачивания событий диктовала каждый следующий шаг. Возможно, в Кремле помнили, в каком двусмысленном положении оказались военные без знаков отличия в начале чеченской войны – потребовалось легализовать военное присутствие в Крыму. Ангела Меркель, согласно некоторым источникам, заявила американским партнерам, что Владимир Путин «потерял чувство реальности». Но реальность изначально у внешних игроков была разная. Для западных держав самая явная, но все же опосредованная война (поддержка улицы, давление на элиты, финансирование из-за рубежа) – это внутри принятых правил игры, и даже скрытое военное присутствие – тоже. Но открытое военное вмешательство – это нарушение всех возможных неформальных конвенций и международных норм. А с точки зрения России – это все и есть открытая война, а соблюдать эти «конвенции», значит заведомо предать пророссийское население на Украине и позабыть о собственных интересах. Украинская катастрофа – гуманитарная, экономическая, политическая. Тяжелый и контролируемый извне гражданский конфликт на Украине все равно бы потребовал прямого вмешательства, но в еще более трагических условиях. В этом разница языков – для западных партнеров это конкуренция и борьба интересов, для России – катастрофа в ближайшем и самом важном соседнее государстве. Что для западных партнеров выглядело как продолжение игры, то для Кремля – как вероломное нарушение договоренностей и фактическое объявление войны. Главный вопрос – есть ли у России план дальнейших действий по стабилизации ситуации и минимизации конфликта, либо наше руководство было вовлечено в военное положение против своей воли, на эмоциях, по ошибке или по инерции. Это можно понять, только увидев, какой из сценариев начинает реализовываться. Умеренный сценарий – самый вероятный, но и любые другие, увы, нельзя исключать, вплоть до катастрофического.
