В СВЕТЕ ДОГОВОРА СНВ
Десятилетие военно-технических и научно-проектных исследований, определившее в США переход от общих взглядов на перспективную ударную систему вооружения к более или менее четкому представлению о требованиях и концепции перспективного бомбардировщика, были в определенной степени обесценены фактом подписания нового договора между Россией и США об ограничении стратегических наступательных вооружений. Известный у нас как СНВ-3 и упоминаемый в США как START-3, этот договор стал итогом длительного переговорного процесса, состоявшего в поиске решений, устраивавших как американскую, так и российскую сторону.
Участвовавший в подготовке Договора CHB (START)-3 с американской стороны генерал Р.Эдлер, командующий 8-й воздушной армией стратегической авиации ВВС США, так описывал трудности, с которыми столкнулись американские переговорщики: «При рассмотрении носителей ядерного оружия русские всегда делают особый упор на учете в числе таких носителей самолетов стратегической авиации. Это всегда создавало определенные трудности в расчете общего числа пусковых установок ядерного оружия, попадающих под сокращение. По мнению русских, число пусковых установок каждого бомбардировщика должно устанавливаться, исходя из его технических возможностей, что абсолютно неприемлемо для американской стороны. Ведь в отличие от наземных и морских носителей межконтинентальных баллистических ракет авиационные носители крылатых ракет ВВС США никогда не используются с полным боекомплектом оружия на борту. Так что рассмотрение стратегических бомбардировщиков в рамках ядерной триады с учетом их предельных технических возможностей всегда являлось положением, неприемлемым для американской стороны».
Приведенное высказывание американского генерала интересно в его сравнении с итоговыми решениями, включенными в Договор CHB (START)-3. Согласно договору принято, что объектами сокращения являются не сами носители, а установленные на них пусковые установки ядерного оружия. И участвующие в договоре стороны могут иметь в развернутом состоянии в целом не более 700 пусковых установок наземного, морского и авиационного базирования, рассчитанных на применение ядерного оружия. При этом каждый стратегический бомбардировщик рассматривается как носитель всего лишь одной пусковой установки ядерного оружия (!).
Можно было бы считать последнее положение большой победой американских участников переговорного процесса, предшествовавшего подписанию Договора CHB (START)-3, если бы не другое положение, согласно которому при сокращении учитываются не сами носители ядерного оружия, а находящиеся на них пусковые установки. В сочетании с принципом «один бомбардировщик – одна пусковая установка» это положение превращает формальную победу американских переговорщиков в большой вопрос о будущем облике американской стратегической авиации и ее роли в ядерной триаде США.
Рассматривая данный вопрос, Том Коллина, один из директоров действующей в США Ассоциации по контролю за вооружениями, заявил: «Договор нацеливает нас на то, что стратегические бомбардировщики будут подлежать первоочередному и наибольшему сокращению. И это весьма логично. Ведь в сравнении с носителями межконтинентальных баллистических ракет наземного и морского базирования они обладают значительно меньшей оперативностью и живучестью. Межконтинентальные баллистические ракеты могут поражать цели на другой стороне земного шара в течение немногим более получаса. А бомбардировщики необходимо довольно долго готовить к вылету, а затем ждать несколько часов, пока они достигнут рубежа пуска находящегося на их борту оружия. Авиационная составляющая ядерной триады – это отнюдь не то, что способствует быстрой реакции и собственной выживаемости в ядерной войне.
По мнению самих американских экспертов, принятый в Договоре CHB (START)-3 принцип «один бомбардировщик – одна пусковая установка» приведет к сокращению парка самолетов стратегической авиации ВВС США до 20, а возможно, и до меньшего числа бомбардировщиков. И это будет не просто количественное, но и качественное изменение авиационной составляющей ядерной триады США. При сохранении за носителями межконтинентальных баллистических ракет наземного и морского базирования функций «средств устрашения и сдерживания противника» за стратегическими бомбардировщиками сохранится лишь функция «резерва этих средств».
Самое интересное, однако, то, что «потрясения», ожидающие стратегическую авиацию в контексте рассмотренных положений Договора CHB (START)-3, являются не следствием, а причиной этих положений. Понимание качественного изменения роли стратегической авиации в условиях XXI века нашло свое отражение в содержании Договора CHB (START)-3. Как заявил незадолго до подписания этого договора заместитель начальника штаба ВВС США генерал-лейтенант Дэвид Дептула, «технологический прогресс заставил нас выйти за рамки традиционного понимания самолета стратегической авиации как бомбардировщика. Важнейшая компонента функциональной роли этого самолета будет состоять не в доставке оружия к цели, а в быстром восприятии огромных объемов информации, ее переработке и реализации соответствующих действий».
На смену понятию самолета стратегической авиации как бомбардировщика в программе NGB пришло понятие разведывательно-ударного самолета большой дальности. Требование возможного участия этого самолета в ядерном конфликте в качестве «резерва средств устрашения и сдерживания противника» было дополнено выполнением в первую очередь задач стратегической разведки, нелетального подавления информационных средств и вторжения в информационные сети, объединяющие эти средства с тактическими системами оружия типа систем ПВО и командными пунктами противника.
Здесь следует особо подчеркнуть, что понимание качественного изменения роли стратегической авиации в условиях XXI века, нашедшее свое отражение в содержании Договора CHB (START)-3, не является каким-то «эксклюзивом» американского мышления. Выступая на выставке МАКС-2009 по поводу требований к российскому перспективному самолету ПАК-ДА, главком ВВС России генерал-полковник Александр Зелин сообщил, что «новый самолет будет способен не только более эффективно по сравнению с существующими стратегическими самолетами выполнять задачи при ведении обычной и ядерной войн, но и обладать целым набором качественно новых боевых возможностей, позволяющих реализовать различные способы решения задач сдерживания».
Остается только предположить, что «качественно новые боевые возможности», предусмотренные в требованиях к российскому ПАК-ДА, не уступят тем возможностям, которые предусмотрены в требованиях к американскому перспективному бомбардировщику NGB.
