После продажи КВЖД японцам был создан один-единственный ''русский участок''. Он тянулся от Харбина на запад, приблизительно на 120 км до ст. Аньда, которая в этом русском оазисе была ''главой''. Станция эта с чисто русским посёлком, с несколькими ''кавежедековскими'' казенными домами и с частными домиками , главным образом саманными. Кругом степь-матушка, во дворах – стога сена из роскошных душистых трав.

　Участок обслуживался исключительно русскими, начиная от начальников служб движения, тяги, пути, станции и т. д., до весовщиков и стрелочников.

　Основное занятие жителей – сельское хозяйство, главное, животноводство. Коров держали все – и те, кто работал на дороге, и те, кто просто жил в Аньда, станция славилась своим сыром, сливочным маслом, сметаной, творогом.

　Наш кружок им. Августейшего поэта К.Р. был основан 25 октября 1938 года и первоначально назывался Литературно-художественным кружком Монархического объединения (МО). Оно давало нам помещение и вообще поддерживало.

　На ст. Аньда население тяготело именно к этому объенинению. Харбинское МО там представлял Александр Петрович Шошин.

　И вот МО устроило нашу поездку с гастролями в Аньда. Наше выступление так понравилось жилелям, что нас просили обязательно приехать ещё, и чтоб было это на пасхальной неделе: сделать людям праздник. Таким образом, мы ездили туда дважды.

　Сейчас память не может до чёткости восстановить нашу первую программу, но помню, что мы ставили какой-то музыкальный водевиль. У нас были прекрасные певицы – Кира Чистосердова и Ира Адрияшева. И в первую нашу поездку был Юра Ястремский, совсем юный, но талантливый скрипач. Он исполнял “Воспоминание о Москве” Венявского.

　Зал слушал Юру, затаив дыхание. Потом были бурные аплодисменты и вызовы на“бис”. Конечно, была в нашей программе и декламация. Ведь в кружке были своими такие поэзы, как Григорий Сатовский, Михаил Шмейссер, Фаина Дмитриева, Елена Недельская, Читались стихи и Арсения Несмелова, Марианны Колосовой. Не забыты были Гумилев, Блог, Ахматова.Пели романсы великих русских композиторов.

　Во второй наш приезд мы поставили специально написанную Михаилом Шмейссером сцену в стихах, где действующими лицами были Россия и эмигрант. К сожалению, названия этой постановки память сейчас не восстанавливает. И Кира Чистосердова( Россия), и эмигрант (Володя Гребенкин) прекрасно исполнили свои роли. Хороша была музыка, подобранная, а кое-где написанная специально Борисом Алексеевичем Абаза. В конце исполнялся русский гимн. Весь зал встал и загремел мощный хор. Очень сильное впечатление было от этой постановки.

　С боьшим удовольствием принял зал частушки. Они отразили наш первый приезд в Аньда. Исполнители – Кира Чистосердова и Миша Мосеенков - были не высоте.С Юрой Ястремским было такое приключение. Его позвали к себе ученики местного училища. С разрешения нашего председателя он ушёл с этой молодёжью. И он, и мы все думали, что он будет там ночевать. А ребята-то жили в общежитии и в 11 часов Юре как постороннему пришлось уйти. Где мы ночуем, он не знал и ночью не смог нас найти.

　Мы, девушки, ночевали в гостеприимном доме самого большого в Аньда начальства – инженера Передереева. А наши молодые люди – у очень уважаемого, бывшего работника дороги, тогда же просто жителя Аньда, державшего огромное молочное хозяйство – Моштакова. В обоих домах кормили нас роскошно, всякой домашней снедью, и особое изобилие было прекрасных свежайших творога, сметаны, сливок.

　Из Харбина сесть в поезд и занять места было просто, а вот обратный путь был более сложен.“По карману” нам был общий вогон третьего класса. Из Цицикара в Харбин ехало всегда очень много китайцев, и вагоны забивались до отказа.

　Наша группа села в битком набитый вагон. Вздохнув, приготовились стоять в проходе, ибо надежды, что китайцы уступят нам места, не было никакой, а ехать предстояло около трёх часов. Едва поезд отошёл от станции, в вагоне разразился русско-китайский скандал. Русский на ломаном китайском, а китаец на ломаном русском ссорились между собой, и голоса их все с большим и большим ожесточением нарастали.

　Китайцы – народ вообще любопытный, а при ссорах подобного рда ещё стремящийся поддержать своего земляка против европейца. Поэтому вскоре многие китайцы вскочили и устремились навстречу шуму. Наши же кружковцы – молодые люди тотчас стали быстро усаживать нас, девушек, на освободившиеся места. Делали они это стремительно и решительно. Когда все мы оказались сидящими, скандал затих, раздался дружный хохот, и китайцы –зрители, оживлённо обсуждая виденное, стали возвращаться на свои места. Увидеав нас, сидевших, они поняли, в чём дело, как их обдурили. Но реакция их была добродушной. Ещё раз посмеявшись, они остались стоять.

　Что же произошло? У Миши Мосеенкова был недюжинный артистический талант. Да ещё, окончив Ориентальный институт, он прекрасно знал китайский язык. Вот он и изобразил сцену ссоры на двух языках и двумя голосами. Оказывается, предварительно у наших мужчин был сговор, как отвоевать для нас, девушек, сидячие места.

　Миша же, отыграв свой“моно-спектакль”, вёл уже беседу с китайцами на чистейшем китайском языке, чем совсем покорил их сердца, так что для него и всех наших мужчин китайцы уже добровольно потеснились и нашли места.

　Наша поездка отразилась в прекрасном стихотворении Гаррика Сатовского“Аньда”, которое напечатано в сборнике“Харбин-ветка русского дерева”(стр. 259) и в нашей газете“HCM” N 9. Лучше, чем сделал это поэт, не нарисуешь образ станции, сохранившей свой русский облик ещё на 10 лет после продажи КВЖД т.е. до переломной осени 1945 года.

　Галина ЛОГИНОВА (МОРОЗОВА)

　г. Киселевск

　Кемеровская область